Памяти папы посвящается
17 октября внашей семье было его вторым Днем Рождения
Сергеич, майор автослужбы, судовлетворением глянул насвои,
начищенные доблеска, яловые сапоги. Сапоги унего были мягкие,
блестящие, прямо как прапорщик продсклада вего части. Вышагивая
полетному полю, майору припомнил старую поговорку: Неделя четвергом
крепка, ажизнь половиною
Счего эта нелепица вголову лезет? размышлял он, направляясь
кстоявшему особнячком оттяжелых транспортных вертолетов маленькому
Ми2.
Каких только прозвищ недавали летчики этой юркой винтовой машине
иГоловастик, иКонек Горбунок, носегодня было недопрозвищ исказок.
Предстоял облет расположения войск, развернутых научениях под
Минском. Проверяющие подобрались серьезные два генерала иполковник,
алетать состаршими позванию тут ужвсегда жди неожиданностей.
Вертолет, натужно тарахтя как сельский трактор, летел над
белорусским полесьем. Даже изкабины, пропахшей керосином, Сергеич
чувствовал, как рано замерзшие, чернеющие поля источали тепло
деревенской жизни. Проплешины спесчаными дюнами сменялись озерными
котловинами впаутине речных протоков, инад всей этой картиной
властвовала бескрайняя ширь лесов. Вертолет погружался вплотные
облака ивыныривал изних, дрожа своим железным корпусом, словно
кудлатый щенок, выбирающийся изозера наберег.
Все вкабине напряженно молчали илишними разговорами непытались
перекричать шум винта. Вкакой-то момент гул мерного рокота
двигателя исвистящих лопастей стал затухать.
Садимся? спросил генерал Наших что-то внизу невижу.
Сейчас, товарищ генерал невнятно ответил летчик.
Что сейчас? Почему обороты упали?
Падаем, товарищ генерал, потеря тяги! после некоторого
замешательства, обернувшись назад, прокричал летчик.
Сергеич вскочил сбоковой сидушки изаорал:
Горбунок! Мать твою! Лети, сука! Лети, головастик!
Вертолет насамовращении несущего винта, вибрируя всем корпусом, сваливался кземле. Фюзеляж стал крениться набок. Сергеич, расставив пошире ноги, уперся обеими руками вжелезную обшивку. Щёлканье вращающихся лопастей было похоже наотсчет метронома
Жесткий удар оземлю смягчили верхушки сосен.
Лес наполнился крикливым гомоном птиц, напуганных треском
разлетающихся посторонам сосновых веток. Сергеич этого неслышал,
вего голове стоял хруст ломающихся костей. Острые обломки
вывернутых ключиц проткнули наплечах китель, отудара голову накрыло
непроглядной темнотой, ионпотерял сознание
Отедкого иудушливого запаха гари майор пришел всебя. Лежа наполу
кабины, приподнял голову вкресле пилота никого нет, остальные
вповалку, внеестественных фантасмагоричных позах, недвижимы.
Откуда-то сверху, шипя ихлюпая, вспынивают язычки пламени
свыползающими струйками черного дыма.
Сергеич попытался подняться, нотутже понял, что без помощи рук
этого сделать неможет. Онуткнулся головой впол игромко,
по-звериному, завыл.
Живой! Живой! Помогу, товарищ майор, сейчас, сейчас вразбитый проем
иллюминатора просунулась голова пилота. Недышит никто, товарищ
майор, думал иВы, товарищ майор
Заноги, заноги тащи! Быстрее! Сергеич сдиким криком перевернулся
наспину, протянул ноги киллюминатору иотнестерпимой боли сознание
опять его оставило.
Очнулся онназемле. Рядом, почти наполовину провалившись вболотную
топь, горел Конек -Горбунок.
Товарищ майор! Давайте помогу! Идти сможете? пилот поставил
Сергеича наноги, выдохнул итыльной стороной ладони размазал темный
ручеек крови, затекающий ему вглаз из-под шлемофона. Ая, вон, как
пробка избутылки, через полусферу вылетел. Даже непоцарапался!
Где сапоги? Сергеич посмотрел насвои, пощиколотку завязшие
втрясине, разутые ноги.
Слетели, товарищ майор! Пока вас тянул, слетели! Там они, рядом
свертушкой. Так кней сейчас нельзя, рванет. Баки-то залиты под
горлышко летчик посмотрел наразгорающуюся машину. Вон там, рядом
дорога, товарищ майор, видел сверху. и, махнув рукой всторону леса,
добавил, Давайте туда! Ятут останусь.
Спасибо тебе, сказал Сергеич и, больше необорачиваясь, пребывая
втуманном забытьи, пошел почавкающей траве всторону дороги. Майор
осторожно вышагивал погниющему валежнику, стараясь наступать
напоросшие мхом кочки, ибормотал:
Горбунок Горбунок Ишак ты, скрыльями
Сергеич стоял наобочине ипровожал взглядом проезжающие мимо него
автомобили. Почти все притормаживали рядом, нонеостанавливались, а,
прибавляя газ, уезжали дальше. Ему пришлось выйти насередину
дороги. Грузовой МАЗ затормозил вметре отнего. Изкабины, матерясь,
выпрыгнул пожилой водитель:
Тышо, зрозуму сышол, або пьяны? Прэчь здароги! новодин миг
замолчал, рассмотрев офицера.
Вгоспиталь отвези- земля снова предательски стала уходить из-под
ног Сергеича.
Санька отпросился споследнего урока геометрии иотправился
ввоенный госпиталь наМашерова.
Вбелом халате, который оказался сильно навырост, оносторожно
приоткрыл дверь больничной палаты.
Отец лежал напостели уокна. Его руки, согнутые влоктях, были
загипсованы ипритягивались лямками кжелезным кронштейнам над
головой. Все лицо, посеченное мелкими порезами, было перемазано
зеленкой, ашея иподбородок отливали вишневым цветом отйода.
Санька застыл напороге, потом собравшись сдухом, подсел
накровать.
Что, сын, страшно? Страх отставить! отец, неповорачивая головы,
скосил взгляд вбок.
Ану-ка, давай-ка, изтумбочки фляжку доставай!
Санька вытащил избелой прикроватной тумбы початую плошку
грузинского коньяка.
Вон рюмка, налей.
Аразве можно? Санька дрожащими руками поднес стопочку кгубам отца.
Онсделал глоток и, едва улыбнувшись кончиками губ, загадочно толи
спросил, толи просто произнес:
Амыстобой вдетстве сказку про Конька-Горбунка читали
Ага. недоуменно ответил Санька.
Помнишь, чем заканчивается?
Не-а Санька отрицательно помотал головой.
Иван вкипящий котел прыгнул изаново родился. Вот иотец твой, как
тот Иван наКоньке-Горбунке, чтоб его Нудаладно
Ипричем тут Конек? Видимо, сильно батька поранился. подумал Санька,
нодля себя решил, что дома онэту сказку обязательно перечитает.
Так., навсякий случай.
Фото из интернета
