- Максим Владимирович, Вам напоминалочка! Четверг! А можно мне пустые чашки забрать? - заглянувшая в кабинет секретарша в ожидании замерла у двери.
- Да, да, Алина, конечно, - Макс захлопнул ноут, глубоко выдохнул и, оттянув пальцами воротник сорочки, туго перетянутый галстуком, добавил и продублируй, пожалуйста, подтверждение визита в Бинариум на завтра. Это важно! - Сделаю, Максим Владимирович!
Макс подошел к окну, раскинул руки в стороны и, сладко потянувшись, принялся в очередной раз прокручивать в голове предстоящие события. Как всегда, дел было невпроворот.
Во-первых сегодня четверг - присутственный вечер у матери. Ну, лекарства в кейсе, корм для кота закуплен, все документы у нотариуса заверены. Можно ехать. Во-вторых завтра. То, что произойдет завтра, для Макса стало почти обыденной процедурой.
Раз в квартал он отправлялся в Бинариум Центр интеллектуальной адаптации, к своему куратору Сергей Сергеичу, на загрузку. Про себя это мероприятие Макс называл химчисткой. В действительности же, процесс чистки мозговых клеток с удалением из них фрагментов прошлого, использованных знаний или просто ненужного мусора - ничего общего с химией не имел. Все происходило без препаратов - быстро и безболезненно магнитное сканирование тела с обручем на голове больше напоминало томографию, с той лишь разницей, что у Макса эта процедура сопровождалась легким головокружением и неприятным покалыванием ступней.
Но завтра будет завтра - Макс отодвинул на задний план размышления об очередной химчистке и, припарковав машину прямо на газоне, поспешил к подъезду пятиэтажки.
Он поднимался на третий этаж, скованный, как в детстве, первобытным страхом. Ноги отказывались идти наверх. Максу мерещилось, что бетонные ступени покрыты серыми медузами, прилипающими к подошвам и обволакивающими туфли бесформенной плотью. Затаившаяся обида упрямо выталкивала его назад, на улицу.
Мать, как обычно, сидела в кресле, накинув на себя линялый цветастый плед, и что-то вычитывала из старого журнала Новый Мир.
- Привет, я на минутку. Бегу дальше. Дела! Вот здесь корм и лекарства. Ты как? Макс положил пакет на диван и, не дожидаясь ответа, буркнул Черт! Мне же еще к Алексеевне заглянуть надо. Не знаешь, она дома?
Соседка Тамара Алексеевна открыла дверь сразу же после первого звонка, будто ждала Макса прямо у порога.
- Алексеевна, вот, держи! Все, как договаривались! И спрячь это получше, только потом сама не забудь, куда положила, Макс протянул большой бумажный пакет, - Здесь договор, документы на квартиру и деньги.
- Спрячу, спрячу, - Тамара Алексеевна засуетилась и принялась распахивать дверцы книжных шкафов в коридоре, выискивая какое-нибудь потайное место на пыльных полочках. Ты не переживай, я-то справлюсь: и гулять с ней буду, и лекарствы давать по времени, да и кота этого драного вычешу. Не переживай! Сам-то когда вернешься? Невошто целый год пропадать будешь?
- Не знаю, Алексеевна, не знаю Посмотрим. Максим заглянул в распахнутую квартиру матери и торопливо прокричал вглубь Пока, пока!
Макс выбежал из подъезда, сел в машину и, положив руки на руль, еще долго смотрел на окна дома, из которых выглядывало его детство, словно старался запомнить облезлый фасад в мельчайших деталях. На кирпичной стене, как на экране, стали проявляться обрывки прошлого.
Вот он, держащий в руках горлышко от разбитой бутылки, а вот мать, спящая у дивана в луже рвотной массы, а рядом какой-то полуголый мужик с консервной банкой в руках, за ним появляется другой, потом еще один
Максим со всей дури хлопнул руками о приборную панель и истошно выкрикнул: - Хватит! Хватит! Все!
С утра перед Максом бесшумно распахнулись дымчатые двери Бинариума. Его куратор, Сергей Сергеевич, уже поджидал его на ресепшн.
Сергеич был его ровесником, и за прошедшие два года приемов в Центре между ними установились более чем доверительные отношения.
- Прибыл? Ну что, Максимус, готов? По каким секторам будем отрабатывать?
- По.. протянул Макс, потом замялся и подал Сергею руку для пожатия,
- Сереж, давай присядем, с ходу не объяснить.
- Ну, давай, давай! Спешки-то у нас нет, сам знаешь в каких случаях она нужна Сергеич направился в дальний угол холла, в котором под диковинной пальмой стояли кресла со столиком.
- Тут такое дело, Сергеич, проект мы запускаем новый, с китайцами. Правление одобрило меня в качестве руководителя. Но специфика такая, блин, что с моим кэшем я его не вытяну. Точно не вытяну! К чертям собачьим завалю все под корень В общем, нужно подгружать массив востоковедения, ну и язык, само собой. Да, да, знаю, что объем чудовищно большой, но на попятную не пойду. Макс поглубже втиснулся в пухлое кожаное кресло и крепко сжал его подлокотники. - В общем так, будем делитить детство. Под ноль. Все до 14-летия.
Сергеич прервал тягучее молчание:
- Погоди, погоди. Но в этом секторе родители
- Ну, да, мать.
- И ты ее удалишь? Сергей Сергеевич не мог скрыть удивления, - Нет, оно понятно, мы иногда вычищаем пациентам память о родных, но делаем-то это по необходимости, с генетически ослабленными клиентами, во их же благо, так сказать - Прекращай свое морализаторство! вспылил Максим и вскочил с кресла - Это мое решение, мое! В Бинариуме нет ограничений и табу на чистку секторов, нет! Ты что, хочешь вывернуть меня наизнанку? Макс обратно плюхнулся в кресло и, прикусив губу, замолчал. - Как скажешь. Ладно, пойдем наверх. Сергей поднялся.
- Погоди Сереж, погоди, присядь Максим, сложив на затылке руки и глядя на белесый неон светильников над головой, произнес Понимаешь.., отца я не помню. А мать, - Макс сделал паузу, - мать когда-то на швейной фабрике работала, стала вином увлекаться - сначала так, по вечерам, потом Потом ее уволили, стала на дом работу брать и пить, пить... Она требовала, а я бегал за бутылками, если отказывался, так в квартиру не пускала, спал в подъезде.
Однажды случайно разбил принесенную ей водку, взяла, отхлестала по лицу половой тряпкой. Тот смрадный запах порой и сейчас на себе ощущаю Потом Потом собутыльники подселились. Один урод стал из квартиры выгонять, так в угаре взял и меня в грудь отверткой пырнул. Я со страху тогда подумал, что вот прямо сейчас и умру, раз он мне сердце пропорол, ошибся, сердце-то, с другой стороны, оказалось...
Мать над этим смеялась, придурком обзывала, бухая была Макс замолчал, глотнул минералки со столика и продолжил, - Я ментов вызывал-вызывал, довызывался Лишили ее материнства, а меня определили в детдом, в Калуге. Четырнадцать мне было. Вот Сейчас-то мать не пьет, больна, соседка за ней присматривает, ну я тоже, типа долг сыновий. Как жить с этим, Сережа? Не могу! Обидой раздавлен, как вошь на сукне, изжить из себя этого не могуСерый, ты только не думай, я все подготовил для нее, не пропадет Ладно, пойдем
Всю следующую неделю Макс с головой ушел в работу.
В приобретенном подгруженном интеллекте его больше всего забавляла способность писать отзывы и резолюции иероглифами.
Непонятное случилось с ним в четверг. Максим целый день провел с каким-то болезненным ощущением чего-то упущенного, предельно важного, но чего именно - он не понимал.
Под конец рабочего дня Алина, как обычно, заглянула в кабинет: - Максим Владимирович, еще какие-то распоряжения будут?
Макс оцепенел. Неосязаемые импульсы просочились в его сознание и сформировали картины, которые, казалось бы, уже канули в небытие. Неподотчетно самому себе он ответил:
- А напоминалочка?
- Максим Владимирович, так Вы же мне сами сказали на прошлой неделе, что тот четверг последний
Казалось, что пол под его ногами провалился вниз с высоты 37 этажа, а он завис где-то в этом вертикальном пространстве, пытаясь ухватиться за чьи-то бесформенные прозрачные тела и протянутые ему навстречу руки. Макс, выйдя из оцепенения, схватил телефон.
- Сергеич! Какого черта! Я все помню! Ничего не удалилось! НИ-ЧЕ-ГО!!!
- Не ори так, Макс! А загрузка-то работает? Впрочем, не важно. Так, давай-ка сейчас приезжай, отсканируем тебя, что-то тут не так, я уверен, я все сделал чисто. Не тяни, пожалуйста, приезжай, пока аппарат свободен.
Провожая Макса, Сергеич, осторожно спускаясь по мокрым от дождя мраморным ступеням Бинариума, напутствовал - Ты только не заводись! В целом, аномалий не видно, а после детальной расшифровки я тебе сразу отзвонюсь. Все исправим, не дрейфь!
Выглянувшее после дождя вечернее солнце выкрасило облака в причудливый мускатный цвет. Из салона машины казалось, что небо подхватило какой-то необычный вирус и застыло в ожидании ночной вакцины, которая вылечит эти болезненные краски.
Макс непроизвольно вздрогнул от звука входящего звонка из автомобильных динамиков.
- Макс, Макс, слушай! Ну просто охренеть! Нетипичный случай! Твои мозговые секторальные нейроны и глиальные клетки, хранящие память о матери, мигрировали в твою сердечную мышцу! Представляешь! Это просто невероятно! Такого в физиологии быть не может! Ну не должно Офигеть! в трубке протяжно выдохнули
- Сергеич, погоди, погоди, что ты хочешь этим сказать? Я не совсем понимаю! Так ты сможешь меня вычистить?
- Как Макс, как? Для того чтобы прекратить процессы генерации именно этих воспоминаний, нужно остановить сокращение сердечной мышцы!
- И?
-Что И, что И!! Да нет тут никакого И! Все проще пареной репы! В твоем случае для стирания детства нужно остановить сердце! Ты в морг торопишься?
Макс больше не вслушивался в обрывочные выкрики Сергеича, доносящиеся из трубки, отключил вызов и, не следуя командам навигатора, продолжал ехать по наитию, машинально, повинуясь какому-то внезапному порыву.
Что-то предельно важное и непостижимое наполняло его, сбивая обыденный ход мыслей. Обида, которая поселилась в нем с детства и медленно разъедала изнутри, стала распадаться на сотни осколков, которые сами по себе уже ничего не значили. Сам того не замечая, Макс подъехал к старому дому.
Мать, по обыкновению, сидела в своем продавленном кресле и разглядывала лежащие в коробке истрепанные рецепты и старые квитанции.
Макс, не снимая обуви, прошел в комнату, сел на пол у кресла и положил голову ей на колени.
- Прости, мам, прости. Кажется, я сегодня чуть не опоздал
Опять по стеклам забарабанил дождь, и Максу почудилось, что это не стук капель, а стук в окна его заблудившегося детства. Детства, которое потерялось, неожиданно нашлось и просится обратно.
-Это ты прости меня, Максик, прости меня, пожалуйста... Все будет хорошо, все будет хорошо. мать сухой ладонью гладила голову сына и, когда рука замирала, начинала осторожно накручивать на палец жесткие волосы Макса. Со стороны могло показаться, что она вот-вот так и заснет в этой своей неподвижной позе - с чуть прикрытыми глазами, разглядывающими причудливые узоры на пожелтевшей тюли.
А может нам с тобой окно приоткрыть? Ой, да там же дождь льет, мать вдруг встрепенулась и, прижав ладони к своей груди, чуть слышно добавила - Мне последнее время вот тут, вот прям тут, что-то так сильно тянет и тянет
- Это сердце, мам, сердце Макс крепко сжал материнские руки, уголки его губ незаметно дрогнули - Я знаю, мам... Теперь уже точно знаю
